Я бежал по заброшенному парку поздним летним вечером. Дождь усиливался. От этого все полуразвалившиеся скульптуры, изображающие ангелов с поломанными крыльями и лицами Девы Марии, искаженными в ужасе, мраморные горшки и клумбы с выкорчеванными цветами, выглядели еще более жалкими, а мох, что их покрывал, еще более зловещим.

Я бежал от стайки грабителей, которые привязались ко мне на какой-то грязной улице и кричали мне вслед что-то невнятное.

Парк тот был ужасно запутанным, чистый лабиринт. А, может, это только так казалось от быстрого и бездумного бега. Не знаю, сколько я так бежал, да и бежать там было тяжело: асфальт на тропинках уже развалился и вперемешку с мокрой грязью создавал нехилые помехи. Да, кажется, грабители от меня отстали уже где-то на середине парка, но я продолжал бежать в каком-то безумии, будто и не от грабителей вовсе, а от чего-то, что не дает свободно дышать. Было ощущение, что бежал я от этого туда, что мог бы назвать домом, но ничего этого не было и в помине.

В этом городе не было ни дома, ни улицы, на которой стоит этот дом, ни человека, который ждет в этом доме, забыв погасить свет в коридоре, сидя на кухне и поджидая тебя.